«Я – не Бог. Я всего лишь человек. Жалкий кусок мяса, неумело начинённый костями и обёрнутый в кожаный чехол. Люди слабы, изнеженны, привередливы, требовательны, не прощают чужих обид, но в то же время ранимы, эмоциональны, чувствительны, склонны к чувствам. К чувствам… Ненависть, ревность, любовь, жалость, обида – всё это свойственно человеку.
Но почему я человек?.. Я тоже ненавижу и люблю. Кто бы знал, как мне не хочется быть человеком, как иногда мне хочется вырвать свое чувствительное пылкое сердце из груди, избавившись тем самым от своей проклятой жизни, избавившись ото всех страданий и чувств, посещающих меня…
Я не Бог, я не могу править судьбами миллионов, я не могу управлять даже своей собственной глупой жизнью…»
Я отложил ручку и устало потёр глаза тыльной стороной ладони. Скосил взгляд на часы: половина второго. Вдохновение ушло так же внезапно, как и появилось. Я закрыл свой дневник на ключ (ну, знаете, у меня есть такой большой блокнот с замочком, запирающийся на ключик, который я всегда ношу на шее. Я, конечно, понимаю, что всё это по-детски даже, и любой при желании может легко сорвать замок, даже не обладая дюжей силой… Но лучше уж тешить себя хоть какой-то гарантией безопасности, пусть даже такой относительной) и осторожно положил его в стол.
Я решил проверить свой автоответчик и направил стопы к телефону, мирно лежащему на полу.
- Привет, это Пауль, - гласило сообщение. – Извини, что звоню слишком поздно, ты, наверное, спишь уже… Но, если сможешь, приезжай, пожалуйста, ко мне. Мне сейчас очень плохо и мне нужен друг, с которым можно поговорить обо всём… Ты ведь приедешь, правда?..
Голос Пауля вещал с такой совсем неландерсовской печалью, что моё настроение упало с отметки «плохое» до «мерзкого». Ритм-гитарист продолжал:
- Поверь, я бы не стал звонить тебе без определённой причины, мне, правда, очень нужна поддержка!.. Пожалуйста, приезжай как можно скорее, - голос ненадолго замолчал, но потом добавил, - Это не прикол. Приезжай…
Если бы мне позвонил кто-то другой и предложил приехать в два часа ночи, то я, конечно же, просто послал бы этого «умника» далеко и надолго, но Пауль… В нашей группе я всегда считал его… Самым «обделённым», что ли?.. Хрупкий, маленький, добрый, преданный друг и хороший товарищ с заразительной улыбкой. Когда у меня была депрессия или меланхолия, Полик всегда приходил мне на помощь и веселил своими шуточками и приколами. Поверьте: размышляя о смысле жизни вы будете мгновенно отвлечены от печальных мыслей, сев на кнопку, услужливо подложенную вам на стул другом-приколистом. Или во время репетиции ваша рука намертво приклеится к микрофону, так что потом придётся неделю ходить с этим нехитрым агрегатом не разлей вода, не распили пила (а то руку ещё отпилят, с них станется).
Раз уж он просит, поеду.

Я припарковал свою машину около Паульского подъезда и поднялся в лифте к нему на седьмой этаж. Позвонил в дверь – ответа нет. Жду минуту, две, три – ничего. Мне в голову начали закрадываться подозрительные мысли, вроде того, что Пауль специально вызвал меня из дома, поднял, так сказать, с нагретой постели, чтобы я пёрся к нему в другой конец города; а сам ушёл куда-нибудь в соседний бар пить пиво.
- Вот это в его духе!.. – с яростью воскликнул я.
Настроение медленно сползало с отметки «мерзкое» до «дерьмового». Так меня ещё никогда не разыгрывали!.. Я уже повернулся и собрался было уходить из этого треклятого дома, размышлять о планах мести, но внезапно до моих ушей долетел приглушённый звук. То ли писк, то ли всхлип – не разобрать… Но посторонний звук явно брал начало в квартире Ландерса. В мозгу с рекордной скоростью мелькали жуткие догадки, ЧТО именно изобретательный Пауль мог натворить с собой в приступе отчаяния… Я в панике прислонил ухо к двери, надеясь услышать что-нибудь ещё, но кроме невнятного шуршания больше никаких звуков не было слышно, и я решил не терять время зря, и действовать. «А вдруг он в этот момент себе вены вырезает?! Или яд пьёт?.. Или топится в ванне???» Я запустил руки в волосы и, лихорадочно соображая, думал, что же я могу сделать с большущей железной дверью – выломать? Ха! Вскрыть замок? Нашли взломщика… Что же делать, что делать?.. Я нервно принялся дубасить кулаками по двери. И вдруг – о счастье! – дверь открылась сама собой. Скорее всего, Пауль ждал меня и поэтому не закрыл дверь…
Я поспешно вбежал в квартиру. Раздавались всё те же непонятные звуки. Я направился в глубь квартиры, звуки медленно приближались. Наконец, я дошёл до той самой комнаты, из которой доносились приглушённые хрипы и стоны. «У меня друг умирает, а я тут стою!..» - подбадривая себя, прошептал я. В этот момент я как раз почувствовал себя «господом Богом», способным творить судьбы людей и спасать их от преждевременной смерти… Я уверенно распахнул дверь.
Глава 2. «Он – дьявол-искуситель»

Я ожидал увидеть всё, что угодно. Буквально ВСЁ. Разбросанные по полу конечности, лужи крови, Пауля, висящего под потолком на верёвке – абсолютно всё… Но только не это. Это было выше моего понимания…
Пауль в совершенно обнажённом виде облокачивается ладонями о свою кровать, обхватив ногами стоящего за ним на коленях Шнайдера. Тот отчего-то пыхтит, как паровоз, совершая продольные движения а-ля «Райн раус». Что за чёрт?!!!
Сначала я не разобрался: кто, где, с кем, что делают, почему… Перед моим взором предстала просто одна большая трепыхающаяся туша с двумя головами: одна с чёрными кудряшками – Кристофа, вторая, аккуратно стриженая «горшочком» - Пауля. Затем до меня начало медленно доходить, что я попал на своего рода бесплатное представление, а именно: на гейскую порнушку на дому. Мысли в голове сворачивались, путались, одна догадка сменяла другую: «А вдруг мне всё это снится?..» или более дурацкая «А вдруг я ошибся адресом?!» Да уж, как тут ошибёшься. Вон Полик, вот Шнайдер. Они… Они голубые. Тра*аются друг с другом как ни в чём не бывало. Как будто так и надо.
Моя челюсть отвисла так, что я еле-еле успел подхватить её за пару сэмэ до столкновения с полом и с трудом вернул её обратно. «Голубки», казалось, вообще даже не заметили моего присутствия в их любовном гнёздышке, и продолжали… кгхм… Своё нехитрое занятие.
Так бы я и стоял неизвестно ещё сколько времени, но Пауль внезапно широко распахнул глаза и *лёгким движением ноги* отлепил от себя Шнайдера.
- Полик, солнце, в чём дело?.. – спросил Кристоф недовольно, не желая, видимо, завершать «процедуры».
- К-к-к-кристоф, т-т-т-тут Т-т-т-тилль п-п-п-пришёл… - побледнел Пауль, медленно отодвигаясь от ударника на безопасное расстояние и стыдливо прикрывая наготу одеялом.
Сначала мне показалось, что я испытываю страх, глядя на это «представление». Да, сначала мне было страшно, я испугался. Потерял дар речи от охватившего меня ужаса… Я, конечно, много повидал в своей жизни и многое знаю, но, чтобы мои друзья вот так попросту сидели передо мной и занимались любовью – это я вижу впервые… Но страх прошёл. Меня обуяло другое чувство – мне было обидно. Больно и обидно за то, что Пауль выбрал именно Шнайдера, а не меня… Больно и обидно за то, что и я мог бы быть на его месте… Больно и обидно за то, что мне по правде хотелось бы этого. И эти чувства пробуждали во мне неведомые мне до этого желания. Я возненавидел Кристофа так сильно, как никого до этого момента не ненавидел, я был готов растерзать его, порвать на кусочки, не позволять ему больше никогда даже подходить к Паулю!.. Я… Я ревновал. Правда. Ревновал Пауля к Крису.
Шнайдер, в отличие от Ландерса, густо покраснел, и, как и был, на коленях, пополз собирать свою разбросанную по полу одежду. Пауль, покачиваясь из стороны в сторону, нервно теребил кончик одеяла.
- Тилль… - начал он.
Я подумал, что Ландерс начнёт вешать мне лапшу на уши, типа «Да я не виноват, он сам пришёл!», «Это не то, что ты думаешь!..» или «Я сопротивлялся, ты же видел!» Да, я видел. Видел всё своими глазами. Ты просто обвил Шнайдера всеми своими конечностями, как удав – и это по-вашему «сопротивление»?!!!
- Тилль… Ты можешь всё неправильно понять, подумать, что Шнайдер заставил меня, и всё такое… - Пауль, в поисках подходящих слов, помолчал немного. – Но пойми, это наше личное дело.
Я, дабы придать себе суровый вид, принял позицию «руки в боки, бровки домиком», и произнес:
- Пауль, а разве я что-то сказал? Я разве осуждаю вас? Я просто приехал, как только прослушал твоё сообщение на автоответчике.
- Сообщение?.. А разве я тебе звонил сегодня? – удивился ритм-гитарист.
Я устало кивнул.
- Я подумал, что тебе нужна помощь. Приехал, хотел утешить тебя, даже пива купил, - я показал на сумку в своей руке, под завязку наполненную гремящими металлическими баночками. – Но, по-видимому, тебя в это время «утешал» кто-то другой…
Шнайдер, успевший уже натянуть брюки, виновато переглянулся с Паулем.
- Тилль, в любом случае, останься, нам нужно поговорить, - попросил Ландерс, тоже потихоньку начав одеваться. – Ты ведь не против?..
- Да мне как-то всё равно, - я с безразличием пожал плечами.
Кристоф подхватил подмышку свою футболку, быстро обулся, и, не попрощавшись, выскочил за дверь. Я проводил его злобным взглядом.
- Ну чтож, идём, - Пауль старался разрядить ситуацию как мог. Он даже принялся было насвистывать какой-то прицепившийся мотивчик, но его свист как-то уж слишком нелепо и поддельно-бодро звучал в опустевшей квартире, отражаясь от стен небольшим эхом.
На кухне Пауль принялся разыгрывать из себя гостеприимного хозяина, заварил мне кофе, подал целую чашку моих любимых шоколадных пончиков, и уселся напротив меня за столом, намереваясь поговорить о чём-то серьёзном.
- Знаешь, Тилль, мы со Шнайдером встречаемся уже три года…
Я подавился пончиком, закашлялся; Пауль подбежал ко мне и сильно постучал по спине.
- Кха-хе-хе… Три… Три года?.. – прохрипел я. – А я ничего и не замечал!
Пауль невесело улыбнулся.
- Да… За эти три года мы многое пережили вместе со Шнайдером, у нас была любовь, да, была. Иногда мы расставались, потом сходились, потом снова расставались и снова сходились… Но, мне кажется, сейчас наши отношения изжили себя. Мы встречаемся в последнее время скорее по привычке, чем по любви. Мы просто приелись друг другу… Я сказал ему, что эта ночь будет последней, и после этого он уйдёт из моей жизни… Навсегда.
Я воспрял духом. Отлично, со Шнайдером покончено! Но… Что из этого? Мне теперь занимать его место?.. Чтобы потом быть также позорно выгнанным, выброшенным на помойку, как надоевшая игрушка?.. Да и где гарантии, что Пауль питает ко мне ответные чувства?

Глава 3. «Ты – мой Бог»

Я как мог старался скрыть счастливую улыбку, бродившую на моих губах. Я прикрывал рот пустой чашкой из-под кофе, и радовался молча.
- Слушай, так значит это не ты мне оставлял сообщение? – внезапно вспомнил я, когда смог уже более-менее контролировать свои эмоции. – Просто я писал свой д… Ну, точнее просто писал. И поэтому ничего не мог услышать.
Пауль решительно отмахнулся от меня:
- Да нет, не звонил я тебе сегодня. Может быть, ты по ошибке старое сообщение открыл?
- Может. Всё может быть… - задумчиво произнёс я, отвечая не столько Паулю, сколько самому себе.
Несколько минут мы сидели молча, наслаждаясь тишиной.
- Ладно, я пойду, пожалуй… - я решил больше не испытывать гостеприимство ритм-гитариста, про себя решив зайти к нему завтра.
Я молча встал, и направился к выходу, про себя думая: «Ну вот, принимай поздравления, Тильберт! Докатился. И да будешь посвящён ты в геи…» Невесёлые мысли, что поделаешь?.. Сам знаю.
Я бок о бок жил с Паулем целых тринадцать лет, дружили с юности, играли в одной группе, но только теперь я, наконец, понял, что мне никто кроме него не нужен… Как всё-таки это странно: обнаружить в себе любовь только после того, как поймёшь, что можешь эту самую любовь потерять. Когда я увидел Шнайдера вместе с Паулем, внутри меня всё похолодело, и я понял, что никогда и никому его не отдам… Ни за что.
- Стой, Тилль! Ты забыл пиво!.. – за мной погнался Ландерс, держа в руках огромный (в сравнении с ним) пакетище, нагруженный пивными банками, и больно бьющий его по коленкам.
- Я это тебе принёс. Не зря же тащил?.. Наслаждайся, - нарочно грубовато ответил я, когда двери лифта за мной уже почти закрылись.
***
Меня разбудил звонок. Звонил Пауль. Когда мой автоответчик предложил оставить сообщение после звукового сигнала, Пауль радостно сказал:
- Привет, дружище! Приезжай ко мне прямо сейчас! Жду.
Я, вне себя от радости, немедленно проснулся и в рекордные сроки оделся, позавтракал и добрался до дома Пауля.
- Эмм… Привет, - ритм-гитарист неуверенно мялся на пороге двери. – Ты чего так рано?..
Я уверенно отпихнул Пауля с дороги, и решительно направился на кухню, разбирать пакеты, которые я ему привёз.
- Смотри, здесь пирожные, здесь конфеты, здесь мармелад, а здесь раньше были пончики, но, извини уж, я их по дороге к тебе сам съел… - я всё выкладывал и выкладывал из сумки какие-то пакетики и мешочки, а Пауль стоял рядом и удивлённо взирал на происходящее.
- Тилль, я, конечно, очень благодарен тебе, но… Зачем ты приехал ни свет ни заря, ведь всего лишь восемь утра?! – Ландерс бросил невесёлый взгляд на часы, затем на пакеты, которые я продолжал выгружать. - И почему ты так обо мне заботишься? Вчера пиво, сегодня сладости… Я ведь и сам могу всё это купить, слава Богу, не бедствую…
Пакетик, зажатый в моей руке, с грохотом, по законам логики не принадлежащим таким маленьким кулёчкам, обрушился на пол.
- Но… Ты же сказал мне приезжать как можно скорее! Оставил сообщение… - растерялся я.
Пауль встревоженно покосился на меня:
- Нет, Тилль, я не оставлял тебе никаких сообщений. Запомни: я НИКОГДА не оставляю сообщений. По крайней мере ТЕБЕ я никогда в жизни не оставлял никаких сообщений, и оставлять, наверное, не буду, - Пауль выдержал паузу, а потом сказал – Знаешь, я вообще очень редко оставляю кому-либо сообщения, только если дело совсем уж неотложное, поверь. Если мне что-нибудь нужно, я сам приезжаю.
Я неуверенно мялся с ноги на ногу, не зная, что и сказать…
- Ну, я тогда пошёл домой?.. – робко спросил я.
- Нет-нет! – запротестовал Пауль, усаживая меня за стол. – Раз уж разбудил меня, давай вместе поедать наши запасы сладостей!..
Ландерс носился по кухне бодрым кузнечиком, перескакивая от одного столика к другому, от одной стойки к другой, и, в конце концов, на столе появились две большие кружки ароматного чёрного чая… и ещё пончики.
***
Мы молча допивали свой чай; я упорно разглядывал свои колени под столом, не зная, куда деться от смущения, сковывающего меня и парализующего движения. Я, вроде бы, далеко не самый скромный человек на планете, стеснялся, как тринадцатилетний подросток на первом свидании. Пауль не говоря ни слова (уже это должно было меня насторожить) буравил меня взглядом. Внезапно он нарушил тишину:
- Тилль… Можно задать тебе один личный вопрос? – неожиданно спросил Ландерс.
- Да, конечно, - обрадовался я поводу, наконец прервать воцарившееся молчание.
Ритм-гитарист задумчиво мешал ложкой в пустой чашке, видимо, даже не замечая того прискорбного факта, что чай уже давно закончился.
- Что ты почувствовал, когда… Когда застал нас со Шнаем весьма в недвусмысленном положении?..
- Сначала мне было страшно, - признался я, - потом мне стало… Ну, обидно что ли.
- Почему? – быстро спросил Пауль.
Я тягостно вздохнул. Ладно – будь что будет, всё равно всю жизнь скрывать мои чувства, которые я испытываю к нему невозможно. Да и к тому же не нужно – мы взрослые люди, знаем чего хотим.
- Видишь ли, Пауль… Мне было неприятно, что с тобой был именно Шнайдер.
- Он тебе так неприятен?.. – удивился Ландерс.
- Да нет же, просто мне… Просто я… Понимаешь, я ревновал тебя к Кристофу, - наконец выговорил я, сражаясь внутри с самим собой. Боролись чувства и разум. Чувства победили. – Мне было очень больно и неприятно видеть вас вместе. Я… Ты мне очень нравишься. Как друг, естественно.
Пауль смотрел на меня. Просто смотрел. В его взгляде не было ничего – ни презрения, ни взаимности, он просто смотрел, выжидательно и требовательно.
- Ну, пусть, не как друг!.. – сказал я, постепенно набираясь уверенности в себе. – Да чёрт подери, Поль, мы взрослые мужики! Я вчера понял, что люблю тебя. И я готов был растерзать этого Шнайдера вместе с его дурацкими кудряшками!.. Ты ведь понимаешь, что можно любить не только женщин?..
Пауль натянуто улыбнулся:
- Да, у меня есть кое-какой опыт.
Горбатого могила исправит! Даже в такой щекотливой ситуации умудряется шутить, остряк!..
Я, не в силах больше усидеть на месте, вскочил с табурета и подбежал к Паулю. Плюхнулся на колени перед ним, и, как собака, уткнулся лицом в его колени.
- Да пойми ты, я всю жизнь думал, что это просто дружеская симпатия, всё это время, что мы с тобой знакомы. Я считал это ненормальным, противоестественным, противозаконным даже, но вчера… Всё изменилось. Я прослушал твою запись на автоответчике…
- Я тебе не звонил, - напомнил ритм-гитарист
- Неважно! – пылко заверил я, нежно беря его руки в свои и прижимая их к груди. – Я прослушал эту запись, услышал твой голос, и во мне что-то изменилось, перевернулось… Поверь, Пауль, я люблю тебя как никто другой не любил и никогда не полюбит!
Несколько секунд мы молчали, но Пауль не выдержал, и чисто из природной вредности хохотнул:
- Вау, прямо как в мыльной опере получается!..
Глава 4. «Боги только на небесах»

Я всё стоял перед ним на коленях, с надеждой заглядывал в его глаза, всё крепче сжимал его руки, и, как обвиняемый на суде, молча ждал своего приговора. Но он лишь тихо вынул свои руки из моих, и внимательно глядя на меня, спросил:
- Ты в этом уверен?
Я решительно закивал головой. Руки непроизвольно начали блуждать по его рукам, как младенец ртом трётся о грудь матери в поисках соска, и, наконец, нащупав ладони я крепче прежнего сжал их своими. «Так бы и стоял перед ним на коленях всю жизнь, держа его за руки» - промелькнуло в голове.
Пауль тепло улыбнулся мне, но снова вынул свои ладони из моих. Он мягко провёл рукой по моей щеке… И я впервые за двадцать лет покраснел: «Хоть бы побрился, олух!!!» - с неимоверной злостью на самого себя, подумал я.
- Тилль, я, правда, очень надеюсь, что у нас что-то получится, - грустно произнёс Пауль. – Мне бы очень этого хотелось.
Он неспешно встал со стула, и извлёк из верхнего ящика бутылку красного вина.
- Отметим сей чудный день на календаре красным цветом, други мои! – вещал Пауль, разливая вино по двум бокалам.
Я принял из его рук прохладный хрустальный бокал и залпом осушил сразу весь. Полик пил вместе со мной.
Помню, что мы выпили потом ещё один бокал. И ещё один. И ещё. Потом Пауль открыл ещё одну бутылку, её мы распили на брудершафт. Потом мы, кажется, пили воду, или водку – не помню точно, но было это что-то прозрачное… Судя по тому, что я отключился, это всё-таки была водка…
***
Ничего не помню. Голова раскалывается. Перед глазами всё плывёт.
Я с трудом разлепил веки и оглянулся по сторонам. Я находился в спальне Пауля. МЫ находились. Я счастливо улыбнулся, и заметил, что Полик мирно посапывает рядом со мной. Выражение лица по-детски невинное и безбрежное, и ещё он улыбается во сне. Такой хрупкий, беззащитный лежит он сейчас предо мной. Мне с неимоверной силой захотелось его защищать, никому не давать в обиду. Да я его в сервант поставлю на сигнализацию и буду охранять!..
Я решил его не будить, а молча поехать домой, посидеть, покурить, подумать… Обо мне. О нас.
Я вошёл в квартиру, швырнул ключи на пол и счастливо ухмыльнулся.
Мы вместе.
Мне хорошо.
Я прошёл на кухню, достал из холодильника банку пива, и в два глотка осушил её полностью.
Мы вместе.
Голова больше не болит.
Мне хорошо.
Я уже было полностью расслабился, как вдруг тишину нарушил звук телефона.
- Э, нет, меня не проведёшь! – раздражённо бросил я. – Всё, гудбай, я уехал на каникулы к бабушке.
Автоответчик вновь предложил оставить своё сообщение после сигнала. Это снова был Пауль. Я, разозлившись, хлопнул дверью и ушёл в другую комнату, чтобы не слушать этих дурацких розыгрышей, неизвестно кем подстроенных.
- Сейчас опять скажешь: ноги в руки, и немедленно дуй ко мне! Дудки, - лениво произнёс я, плюхаясь на диван, и погромче включая телевизор. - Пауль ещё спит. А когда проснётся, то сам, скорее всего, приедет ко мне.
Я сам не заметил, как уснул.
Проснулся я уже поздно вечером. Телевизор всё также включен. Только… Только Пауля нет.
- Куда ты запропастился, маленький засранец? – с умилением думаю я, выходя из комнаты.
Я взял в руки телефон, набрал его номер. Гудок. Ещё один. Пять гудков. Да куда ты, чёрт возьми, провалился? После пятнадцати гудков я запаниковал. После двадцати телефон отключился.
- Чёрт, чёрт, чёрт! Ну куда тебя понесло, куда?..
Я всё-таки решил прослушать то сообщение, которое Пауль оставил мне, надеясь, что хотя бы оно прольёт свет на его такое таинственное и внезапное исчезновение.
- Ти-и-иль, я не шучу!.. Кха-кха… Приезжай скорее, немедленно, СКОРЕЕ! Я… У меня тут… Кхе-кху-кху… Пожар!!! Тилль, я уже звонил в пожарную службу, но я… Кха-кха! ТИ-И-И-ИЛЬ!!! А-а-а!..
***
Это было ужасно. Нет, это даже не было ужасно… Я ничего не чувствовал. Я перестал чувствовать, я перестал ощущать. Я умер вместе с тобой. И мои чувства – тоже.
Похороны были жуткими.
Пауль, это ты?.. Неужели, это ты?.. Я не верю!!! ЭТО НЕ ТЫ, НЕ ТЫ, НЕ ТЫ!.. Я не хочу, чтобы это был ты! Этот обгорелый скелет… ЭТО ТЫ??? Такой мягкий, нежный, милый, улыбчивый – это ты сейчас лежишь предо мною грудой закопчённых костей??? Такой родной, такой добрый, такой открытый – это ты сейчас безмолвно покоишься в обитом кроваво-красным бархатом гробу??? Я не верю. Не хочу верить…
Сейчас закроют крышку гроба. Сейчас нас разлучат. НАВСЕГДА. Сейчас закроют моё окно в жизнь. Сейчас закроют ТЕБЯ.
Можно, я лягу рядом с тобой в этом узком гробу?.. Можно, правда?
Ты киваешь, немного прикрывая глаза, как довольный сытый кот. Длинные ресницы придают тебе томный и слегка таинственный вид. Серёжки в ушах качнутся в такт с твоей головой, несколько прядей из аккуратной причёски собьётся в сторону. Не молчи, скажи! Да? Можно?.. Я с удовольствием разделю с тобой смерть. Твоя смерть – это НАША смерть. Твоя смерть – это МОЯ смерть.
Уходишь, закрывая за собой дверь – зачем? Останься ещё ненадолго. Побудь со мной… Я хочу видеть тебя, я хочу слышать тебя, я хочу чувствовать тебя… Не уходи… Слишком рано, твой час ещё не настал. Побудь со мной.
Как же я без тебя?
Ты закрываешь дверь. Ты уходишь. Навсегда…
P.S. После похорон ко мне подошёл Шнайдер. Молча предложил мне сигарету. Я вытянул из пачки одну, закурил.
- Знаешь, Тилль… - начал Шнайдер. – Я знаю, что это Пауль прикалывался над тобой тогда, с автоответчиком. Хотел вывести тебя из себя, ну, ты же его знаешь... ты знал…
Я с озверением схватил Кристофа за воротник и принялся неистово трясти:
- НЕ СМЕЙ!!! Не смей такое говорить о Пауле! Он жив, слышишь, ты?.. ОН ЖИВ! ЖИВ!!! Понял?!
Шнайдер молча подпрыгивал в моих руках, как тряпичная кукла, и лишь его челюсти стучали, когда я особо сильно его встряхивал. Ярость прошла, я выпустил Шнайдера на свободу. Он, понурив голову, шёл отсюда прочь, растворяясь в тумане.
Ах да, туман… С тех пор как ты погиб, появился туман. И вот уже второй день непроглядным слоем висит в воздухе, загораживая обзор и окутывая людей дымкой духоты.
Но я-то знаю, что это не туман. Это твоя душа. Большая, охватывающая весь мир, дарящая тепло всем, кто её видит, большая и чистая, хотя и не всем понятная. Я знаю, что ты сейчас смотришь на меня с небес, мой Бог. Я знаю, что ты рядом. Я верю, что ты всегда будешь со мной. Я жду…
Автор: Azazel