Мы вшестером загнаны на диванчик и задвинуты столом. По бокам Пауль и Тиль, дальше не вижу. Передо мной пепельница. Сзади жёсткая спинка. Капкан.
Глаза слезятся от непрерывных вспышек – издержки профессии. На лице открытая улыбка, я продержу её, сколько понадобится. Пальцам проще, они барабанят по столешнице, хватают сигареты одну за другой, крутят зажигалку. Завидую им. Пауль покосился – хочет понять, почему психую. Тиль, тот смотрит перед собой. Он-то знает. Его ладонь под моей задницей.
Я сопротивлялся. Отодвинулся было влево – Пауль взглянул с недоумением и сказал: «Хм». Переменил позу, как бы от тесноты, имея целью сделать больно руке подо мной и заставить её убраться. Вышло хуже – ладонь развернулась, теперь чужой указательный палец упирается в мой анус (Тиль при этом сохраняет безмятежный вид, как бы не при делах). Большего позволить себе невозможно, если не хочешь привлечь внимание. Даже наступить ему на ногу – он их предусмотрительно вытянул.
Остаётся улыбаться.

Рыбалка.

-Не дури, Рике, ты мокрый. Дом рядом, а к себе ты будешь добираться пол-дня.
-Неважно. У меня дела, только вспомнил. Извини.
Он щурится. Не верит. Я тоже не верю в случайно подвёрнутую ногу. Я злюсь, что ты упал на меня, повалил в мокрую траву, возился, прежде чем нашёл точку опоры. Хватался за меня не по-приятельски. И теперь, думаешь, я пойду к тебе домой и буду там раздеваться? Ты действительно так думаешь?
-Пока, я позвоню.
Холодно. Куртка на локте, иначе вообще не пустили бы в автобус. Ехать долго, я простыну. Вспоминаю травинку, которую ты грыз, когда я попрощался. Вижу перед глазами. Не твоё лицо, а только травинку, как она перекатывалась во рту. Появляется мысль, что я выглядел и вёл себя глупо.
Не было никакой срочности уезжать.

Порез.

Проклятый тупой нож, проклятый засохший сыр! Кровь, выступив как бы нехотя, потекла лентой. Капли на столе, кляксы на полу. Я прыгаю от шкафа к шкафу. Где может быть аптечка? Чёрт, чёрт дёрнул меня вызваться нарезать закуску.
-Я принесу бинт. Сунь пока руку под кран.
Долго он стоял в дверях, прежде чем это сказать? Под струёй края раны расходятся, мясо внутри ярко-розовое. Я удерживаю рвотный позыв. Я пьян.
«Без паники, сухожилие цело. Не дёргайся, это не больно». Как бы не так. Ничего, кроме водки, для дезинфекции – это не бедность, это Тиль Линдеманн. Я бы сам, но попробуй – одной рукой другую. Держу руку на весу, он, сопя, бинтует. Придвинулся настолько, что практически сел мне на колени. Движения медленны – он пьяней меня. Кровь всё выступает. Наши джинсы с шорохом трутся друг о друга. Как только он отодвинется, я сбегу. Надо показать руку настоящим врачам. Если ты отодвинешься когда-нибудь. Если ты только отодвинешься. Ты делаешь мне больно.
Если ты скажешь хоть слово, я сбегу.