Небольшой драббл о буднях семьи Шнайдер, как всегда.

Грудь под ладонями - спокойная равнина, скрывающая пульсирующую магму молодого сердца. Хрупкие запястья – сами скользят в силки рук. Закрой глаза.

Драббл

В четверг Флаке забрал меня домой. Пока я согласился жить у него, хотя точно не представлял, что из этого выйдет.
Все наше творчество было остановлено, все концерты и прочее были отменены. Все сидели по домам, никто не смел шелохнуться. Я попросил, чтобы меня оставили в покое, мой обладала жестокая Депрессия, моя бледная возлюбленная, приходившая каждый раз, когда я хоть ненадолго включался в “этот” мир.

-Чёртов псих! Ты сидишь здесь, в моём доме, заставляешь дышать меня этой отравой, да ещё и ничего не обьясняешь! Рихард, а не слишком ли?
Чёрные ноготки впиваются в подлокотники кресла. Нервы. Кто ещё псих...

Мокрые перила были очень скользкие, но мне было глубоко наплевать на все эти правила безопасности.

Сильный порыв обжигающе холодного ветра. Я вздрогнул от неожиданности, пошатнулся…

...Ты прячешь лицо в ладонях. Плевать, что чужие руки - единственное, что удерживает тебя. Сквозь пелену дождя тебе слышно тяжелое, прерывистое дыхание за спиной. И стук чужого сердца, такой бешеный, что ты вздрагиваешь от каждого удара.

 

 -... Я убил её и того парня, что был с ней, - также спокойно заявляет Оливер, приподнимаясь из-за стола и вытягивая из пачки Кристофа сигарету.
Шнайдер последней затяжкой докуривает сигарету до фильтра и, поморщившись, тушит её в пепельнице. Затем ставит перед собой и согруппником по чашке свежезаваренного чая.